Art-sluza

М. БАГДАСАРЯН — Здравствуйте. Я очень рада приветствовать в нашей студии Егора Кончаловского. Здравствуйте, Егор.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Здравствуйте.

М. БАГДАСАРЯН — Я надеюсь, что будут вопросы от радиослушателей, и на пейджер, и по телефону, а повод для нашей встречи очень и очень серьезный — закончились съемки фильма «Побег», закончились?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Закончились, слава Богу.

М. БАГДАСАРЯН — Почему, слава Богу?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — На самом деле сейчас я отхожу после съемок, никогда таких сложных съемок, таких тяжелых, сжатых, интенсивных, у меня в жизни не было.

М. БАГДАСАРЯН — А чем была вызвана тяжесть? Самим сценарием или условиями, в которые вы были поставлены?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Нет, условия были достаточно нормальные, условия мы все сами для себя, наверное, создаем. Просто достаточно объемный был сценарий, объем которого изначально не был виден, потом в процессе работы выяснилось, что каждая сцена, а их в картине очень много — 200 сцен, требует физической, психологической, моральной выкладки. Только тот факт, что команда, я имею в виду и творческая команда, и административная, и техническая, была достаточно хорошо слажена, и это явилось залогом того, что мы вовремя сняли эту картину.

М. БАГДАСАРЯН — Срок выхода фильма на экраны — лето 2005 года?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Срок сдачи картины это конец февраля, а выход картины, насколько я знаю, сейчас планируется компанией «Централ Партнершип», которая является продюсером этой картины, на конец июля. Это продиктовано тем, что существует определенная рыночная ситуация, не знаю, хорошее это время или нет, но мы посоветовались с экспертами, которые утверждают, что вроде неплохое время.

М. БАГДАСАРЯН — А ощущения нет, что конец июля это такой мертвый сезон?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — По идее конец июля это мертвый сезон, но у нас законы кинорынка несколько иные, у нас все работает чуть-чуть по-другому. Поэтому в принципе у меня нет оснований не верить профессионалам, которые занимаются прокатом, что это нормальное время для выхода картины, гораздо лучше, может быть, выпустить в это время картину, чем выпускать ее одновременно с какой-нибудь «Троей» или «Матрицей».

М. БАГДАСАРЯН — Еще один чисто технический вопрос. Я хотела спросить, делается только киновариант или телевизионный тоже?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Пока мы договорились только о киноварианте, другой вопрос, что по объему материала, вероятно, можно было бы сделать и телевизионную версию, не просто там…

М. БАГДАСАРЯН — Сериальную?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Есть три серии, то же самое я делал с «Антикиллером» и «Антикиллером 2». В первом случае это было три серии, во втором — четыре. Но пока идет речь только о киноварианте, хотя снимали мы с учетом телевизионного формата.

М. БАГДАСАРЯН — Телевизионного варианта?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, чтобы микрофончики не торчали по бокам.

М. БАГДАСАРЯН — А от чего зависит, появляется вслед за киновариантом телевизионный вариант или нет?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Как я понимаю, телевизионный вариант это просто некий дополнительный продукт, который можно продавать отдельно и отдельно представлять вниманию потребителя. Например, в случае с «Антикиллером 2» я очень рад, что с Первым каналом мы сделали четырехсерийную версию, потому что с этой версией я смог посидеть два месяца, помонтировать, у меня было гораздо больше времени для того, чтобы рассказать историю более внятно, и я убежден в том, что телевизионная версия лучше, чем киноверсия.

М. БАГДАСАРЯН — А в случае с «Побегом» вам такой телевизионный вариант нужен?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Вопрос даже не в том, нужен или нет, потому что сделать его можно достаточно неплохим, я думаю, вопрос во времени, потому что у меня уже есть какие-то…

М. БАГДАСАРЯН — Что-то следом наступает на пятки?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, наступает со страшной силой, невероятной.

М. БАГДАСАРЯН — Расскажете что?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Когда спросите, расскажу.

М. БАГДАСАРЯН — Хорошо. Сначала, все-таки «Побег», да?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да.

М. БАГДАСАРЯН — Мне кажется, целесообразно очень подробно рассказывать про сценариста, про оператора, про всех людей, почему именно эти люди? Итак, сценарий.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Наверное, следует начать немного ранее, что было до сценария. Дело в том, что я должен был снимать этим летом совершенно другую картину под названием «Морфий», по такой достаточно свободной адоптации Булгакова «Записки юного врача», но, к сожалению, в Министерстве культуры происходили определенные изменения в связи, помните, созданиями агентства. Это послужило причиной торможения финансирования определенных проектов. Сейчас все опять приходит на круги своя, но летом 2004 года я не успел бы снять «Морфий». И в этот момент ко мне поступило предложение от Рубена Дишдишяна из компании «Централ Партнершип», которые прокатывали и первый «Антикиллер», и второй. Они начинали как прокатная компания, потом очень активно и агрессивно занялись продукцией, то есть у них сейчас, я не знаю точную цифру, но больше десятка производств идет, в том числе большие типа «Волкодава»…

М. БАГДАСАРЯН — Да, Лебедев снимает фильм.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да. К ним поступило предложение от Евгения Миронова. Он принес сценарий, который написали Сергей Астахов и Дмитрий Котов, но этот сценарий был достаточно сырой — это можно было назвать первой версией сценария, а иногда сценариев пишется и десять вариантов, и двенадцать. Олег Погодин стал этот сценарий переписывать, и совместными усилиями, я думаю…

М. БАГДАСАРЯН — Сохраняя авторство?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Насколько я понимаю, сейчас уже у Олега Погодина будет повесть выпущена по этому поводу, а авторство сценария останется за Астаховым и Котовым. Мы достаточно плотно работали со сценарием, все это очень быстро происходило, к сожалению, в какой-то момент мы должны были прекратить работу над сценарием, начать физические съемки, и мы уехали на Валдай снимать тайгу, потом вернулись в Москву, затем уехали в Нижний Новгород. Олег Погодин провел невероятную, громадную работу со сценарием, но когда запускалась картина, сценарий был несколько длиннее, чем может позволить себе экранное время.

М. БАГДАСАРЯН — Сколько?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — 155 страниц, а должно быть 110.

М. БАГДАСАРЯН — 110?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, должно быть 110, чтобы…

М. БАГДАСАРЯН — Вы сразу купировали или в процессе съемок?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Нет, что-то делалось в процессе, что-то Олег во время съемок подгонял, но общий вектор был понятен с самого начала, потому что для этого нужно было реально поговорить с Женей Мироновым, и он действительно был одержим этим проектом, поэтому моя постоянная работа с ним, на мой взгляд, пошла проекту на пользу. Мы очень много обсуждали с ним, переписывали, чуть-чуть сокращали. Остальная же команда — это директор Анетта Калпахчьян, с которой мы третью картину делаем, сейчас готовим четвертую. Одна у нас не состоялась, потому что в свое время Владимир Гусинский должен был покинуть пределы Родины, а он должен был профинансировать.

М. БАГДАСАРЯН — А что зависло? Какая картина?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Был такой боевик, довольно интересный, на мой взгляд, он был хорош для своего времени, — это «Охота на пиранью» по роману Бушкова. Его должен был делать Игорь Толстунов, продюсер, с которым я делал первую свою картину «Затворник». Это человек, который меня привел в кино, он очень хороший продюсер, сейчас, насколько я знаю, занимается производством на канале СТС. Мы начали делать «Антикиллер», и Анетта, это удивительный профессионал, и вся ее команда, которая осталась, достаточно успешно продолжает работать со мной, и надеюсь, что будет работать со мной дальше, потому что…

М. БАГДАСАРЯН — Вне зависимости от выбора, да?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Нет, поскольку…

М. БАГДАСАРЯН — Как это происходит? Кто кого выбирает?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Дело в том, что перед тем как сделать фильм, предварительно идет большое количество разговоров, обсуждений, звонков телефонных, бумаги исписывается очень большое количество, поэтому все те, кто участвуют в процессе, они задолго в курсе того, что им предстоит делать.

М. БАГДАСАРЯН — Я к вопросу о том, что теперь, после трех фильмов, Анетта может уже в любую историю, но с Егором Кончаловским? Я это имела в виду.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Ну, мне хочется так думать, я, конечно, не могу абсолютно, стопроцентно за нее говорить, но, во всяком случае, пока в то, что я собираюсь делать, насколько я понимаю, Анетта в это с удовольствием войдет со своими административными способностями.

М. БАГДАСАРЯН — Егор Кончаловский должен представить всю съемочную группу или хотя бы ключевых фигур в этой съемочной группе. Ключевые фигуры это, прежде всего, оператор…

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Вообще ключевая фигура прежде всего это сценарист и режиссер.

М. БАГДАСАРЯН — Мы про него уже сказали…

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Оператор это вообще достаточно серьезная профессия, а у нас тем более, потому что у нас всех тех ребят примерно моего возраста, которые стали хорошими операторами, их можно по пальцам пересчитать.

М. БАГДАСАРЯН — Их немного?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, кто-то, кстати говоря, подавая большие надежды, выпал из обоймы, не буду говорить кто, но были и такие. У нас же работал Антон Антонов, оператор, с которым мы сняли уже четыре картины. Первая картина, на которой мы познакомились, это был фильм о Сергее Михалкове «Я был советским писателем», документальная картина, такой пробный шар. Я очень рад, что ее сделал. Потом у нас был «Антикиллер», потом «Антикиллер 2» и сейчас «Побег». Я с большим уважением отношусь к его способностям, к его таланту. Я думаю, что это не просто все так, потому что он ученик Вадима Юсова, и, насколько я понимаю, один из таких как бы близких учеников, любимых, очень хороший человек…

М. БАГДАСАРЯН — Одного из лучших операторов.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, может быть, в мире. Антон удивительным образом сочетает в себе какие-то качества, он понимает масштаб проекта, что мы можем, что не можем, на протяжении съемок «Беглеца», наверное, один раз он мне сказал: «Егор, я не могу это сделать…»

М. БАГДАСАРЯН — «Беглеца» или «Побега»?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — «Побега».

М. БАГДАСАРЯН — А это важно…

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Я знаю, что вы скажете…

М. БАГДАСАРЯН — Я тоже знаю, про что вы подумали. На самом деле, чтобы было понятно радиослушателям, мы оба подумали про Харрисона Форда.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Харрисона Форда, да, но у нас картина глубже. Так вот, Антон один раз он мне всего лишь сказал, что не может это снять, потому что не может это осветить. Я говорю, как было бы красиво осветить все это в окно. Мы снимали в прекрасном детском саду недалеко от «Золотых ключей». Обычный муниципальный детский сад, мы там снимали какие-то сцены, и очень хотелось их осветить. Он говорит: «Я не могу, у меня не хватает света на это». Но, как правило, он всегда выходил из положения. На мой взгляд, смысл работы с одним и тем же оператором-постановщиком в том, что ты уже не можешь позволить себе проходить по той же дорожке, по которой ты уже один или два раза прошел, поскольку это у нас третья художественная картина полнометражная, совместная…

М. БАГДАСАРЯН — С человеком, с которым работал, уже не проходит этот номер?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, потому что ты думаешь, чем мы сейчас будем…

М. БАГДАСАРЯН — Друг друга удивлять?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, в первую очередь друг друга. И надо сказать, что я в очередной раз был приятно удивлен Антоном. Я так говорю как будто картина уже вышла и она уже имеет успех, неизвестно, может быть, она и не получилась, но процесс совместной работы, и то, что я вижу, я могу себе позволить сказать, что у Антона был определенный рывок вперед.

М. БАГДАСАРЯН — Мне кажется, я даже почти убеждена в том, что подобного рода разговоры очень важны, особенно для зрителей, потому что они в процессе просмотра фильма или спектакля какие-то вещи корректируют или объясняют. Это такая производственная кухня, которая на многие вещи заставляет смотреть другими глазами. Поэтому подробные разговоры про картину, которой еще предстоит быть смонтированной и озвученной, если я правильно понимаю, да?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, отцветокорректированной, откомпьютерографированной. Во всяком случае, то, что я вижу каждый день на монтажном столе, у меня не вызывает отвращения пока. Другой вопрос, что картина длинновата, как ее сейчас сокращать, как уместить все…

М. БАГДАСАРЯН — Намного?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Сокращать ее придется на 35 минут минимум, но сокращать всегда очень тяжело, так как за счет сокращения ты можешь потерять какие-то определенные, может быть, эстетические нюансы, которые могли бы быть одним отдельным…

М. БАГДАСАРЯН — … номером, да?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, но я всегда в такой ситуации находился, поэтому не очень мне боязно, хотя…

М. БАГДАСАРЯН — А почему вы всегда в одной и той же ситуации находились?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Вы знаете, я не могу сказать, может быть, это отсутствие профессионализма, я не знаю, но, как правило, со всеми картинами, которые я снимал, я всегда мучился, как эту картину вогнать в двухчасовой формат, а двухчасовой формат это тот формат, который требуют кинотеатры, и это логично. Определенное количество сеансов, время на то, чтобы подмести поп-корн, то есть картина должна..

М. БАГДАСАРЯН — А ваша картина все-таки предполагает поп-корн?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Я так понимаю, что в принципе кино сейчас предполагает поп-корн вообще, потому что …

М. БАГДАСАРЯН — … в любом случае этот поп-корн заложен в сценарии, в съемке?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Нет, он заложен ни в сценарии и в съемке, он заложен в точках продажи. Каким образом сегодня продается кинопродукция или, например, сырки глазированные, которые продаются в супермаркетах. Один из моих близких друзей, производитель сырков, говорит, что для того чтобы выпустить новый вид сырка, нужно раздвинуть другие сырки на прилавке, для того чтобы твой сырок оказался на прилавке и продавался за пять, шесть, семь или сколько-то рублей, нужно раздвинуть всех остальных. Для того чтобы картина попала в кинотеатр, нужно раздвинуть другие фильмы, и точки продажи — это точки, где продается и поп-корн, и кока-кола, и хот-доги. На самом деле, их не так много, они увеличиваются в количестве постепенно, но с гораздо меньшей степенью, чем растет киноиндустрия, в чем есть определенная опасность на самом деле.

М. БАГДАСАРЯН — Немножко отвлечь вас?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да.

М. БАГДАСАРЯН — Просто у нас есть постоянный наш слушатель, которого зовут Антон, и он довольно часто задает вопросы, и вам тоже предстоит ответить на вопрос Антона: «Егор, что может быть красивее того, когда ты говоришь о женщине, что любишь ее, любовь это не награда, а испытание перед прекрасным или ужасным, согласны?»

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — В какой-то степени ужасным это может тоже стать, вне зависимости от того, сколько раз ты женщине говорил «я тебя люблю». Я был пару раз свидетелем таких происшествий, но не обязательно это должно стать ужасным…

М. БАГДАСАРЯН — То есть примерно 50 на 50?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — … в этом нет необходимости становиться ужасным, другой вопрос, что никогда не угадаешь, станет ли это ужасным или останется прекрасным, или потихонечку просто вяло умрет, такое тоже бывает, и тоже я тому свидетелем был.

М. БАГДАСАРЯН — То есть даже не 50 на 50, а так примерно — 30, 30 и 30…

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — На мой личный взгляд, количество исходов неограниченно, и каждый друг на дружку не похож. Но о любви говорить надо, безусловно, и особенно приятно слышать, когда тебе говорят, что тебя любят, неважно кто.

М. БАГДАСАРЯН — Ну что, продолжим, объяснение в глубоких чувствах и симпатиях оператору уже состоялись, на очереди кто?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Все творческие единицы, начиная с художника-постановщика Дениса Куприна, с которым я работал первый раз на этой картине, невероятным образом выступили, в том смысле, что действительно мы очень быстро производили эту картину и в какой-то момент были в ситуации, когда, скажем, снимая на Валдае тайгу, мы еще не знали, какие сцены будем снимать в Москве. Особенно учитывая тот факт, что стоимость кинопроизводства на сегодняшний день бежит вперед с опережающей скоростью. На мой взгляд, российская киноиндустрия замахивается на бюджеты, которые достаточно рискованные, если иметь в виду только российский рынок, то есть количество открываемых кинотеатров не может угнаться за ростом бюджетов и за ростом цен на съемку. У меня так случилось, что в прошлом году я снимал в определенном месте и в этом году опять там же, просто в другой комнате или в другом зале, а стоимость возросла. В этом смысле работа художника-постановщика очень важна. Денис Куприн действительно смог решить все невероятным образом. Я помню, как мы снимали, а он валялся рядом и спал просто потому, что всю ночь они строили этот объект, в который мы должны были войти, потом он сидел где-нибудь в уголочке и дремал, потому что не мог уйти, так как следующую ночь надо было все это перестраивать.

М. БАГДАСАРЯН— Какой бюджет картины? Миллион восемьсот тысяч или два с половиной миллиона?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — А кто сказал миллион восемьсот?

М. БАГДАСАРЯН — В разных средствах массовой информации я читаю разные цифры.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Я бы сказал миллион восемьсот. У нас была очень дурацкая ситуация с «Антикиллером 1», когда кто-то решил сказать, что бюджет картины был 5 миллионов. Никаких 5 миллионов там не было совершенно. Ты делаешь определенную работу, а тебе говорят, что она стоила 5 миллионов. Понимаете, мне лично как режиссеру было бы стыдно, чтобы такая работа стоила 5 миллионов, она может стоить меньше, поэтому преувеличение бюджета, на мой взгляд, это антиреклама. Нет, у картины был бюджет, я думаю, где-то в пределах миллиона восемьсот. Я не думаю, что этот относительно небольшой бюджет на сегодняшний день скажется на масштабе, потому что действительно деньги были истрачены правильно.

М. БАГДАСАРЯН — Аккуратно?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Весьма аккуратно, но они еще не истрачены до конца, потому что нам еще предстоит громадное количество работы по постпроизводству.

М. БАГДАСАРЯН — То есть могут быть уточнения все-таки?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, но они все-таки в разумных пределах. Если всех перечислять, это займет время.

М. БАГДАСАРЯН — Композитора еще назовите?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Композитор Витя Сологуб, который был главным композитором на картине «Антикиллер 2», замечательный человек, питерский, очень симпатичный и очень, на мой взгляд, смотрящий на окружающий мир через ту же призму, через которую стараюсь смотреть я. Я очень рад тому обстоятельству, что он работает на картине.

М. БАГДАСАРЯН — Там инструментальная музыка или…?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Электронная. Мало того, она все время у Вити Сологуба на поясе висит в виде какого-то электронного устройства, то есть у него все с собой всегда, и он в любом месте — в электричке, в поезде, в машине, в баре…

М. БАГДАСАРЯН — … в любую свободную минуту?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, но, к сожалению, это все им будет корректироваться с процессом сокращения монтажа.

М. БАГДАСАРЯН — Хорошо, актеры, которые за исключением Евгения Миронова все-таки по большей части переехали за вами следом из «Киллеров»?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Вы знаете, я всегда был против такого определения, а потом когда перечислил для себя мысленно этих актеров, это действительно так.

М. БАГДАСАРЯН — А что одни и те же имена? Не умоляя достоинства этих актеров?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Вы знаете, никто же Никиту Сергеевича Михалкова не обвинял в том, что у него перекочевывали артисты из одной картины в другую?

М. БАГДАСАРЯН — Почему сейчас Михалкова привели в пример?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Потому что для меня Михалков один из наиболее препрезентативных примеров. На самом деле Женя Миронов — это отдельный разговор, а, скажем, артист Серебряков является одним из моих любимых актеров и то, каким образом я использовал его или он использовал меня в кинокартине «Антикиллер 2»…

М. БАГДАСАРЯН — В каком смысле он использовал вас?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — В одном из интервью он сказал: «Я Егора развел в этом фильме». На самом деле не знаю, может быть, и я его развел. Мне казалось, что я не знаю, почему взял его на ту роль, я знаю, почему я сейчас его взял на роль полковника Пахомова, потому что он абсолютно…

М. БАГДАСАРЯН — Полковника милиции?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Нет, полковника ГУИНа, есть такая организация. Потому что он абсолютно точно у меня ассоциировался с этим человеком, хотя были…

М. БАГДАСАРЯН — Как только вы прочитали сценарий?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Как только я прочитал сценарий, сразу же Леше об этом сказал, и сразу же Леша сказал, что будет сниматься. Когда я снимал его в роли террориста, я шел на гораздо больший риск, потому что мы знаем Лешу Серебрякова, почти альбиноса, блондина, нордического типа, а тут он должен был играть совершенно другую роль, я не знаю, смотрели ли вы картину?

М. БАГДАСАРЯН — Смотрела.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Для меня гораздо больше он ассоциировался с тем, что он сейчас играл, чем с тем, что он играл в предыдущей картине, хотя я очень благодарен ему за тот фильм. Я считаю, что эта роль, может быть, одна из самых удачных в этом фильме.

М. БАГДАСАРЯН — Кого из своих родных и близких снимали?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Я снимал маму, жену, только дочку не снимал.

М. БАГДАСАРЯН — Мама для тех, кто не знает, это актриса Наталья Аринбасарова.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, маму я снимал, но я скажу такую вещь: если можно снять какого-то родного и близкого человека, почему бы этого не сделать? И дело не в том, что деньги в семью, а дело в том, что, например, маме надо сниматься как можно больше, у нее, кстати, с ролями достаточно сложно, потому что она казашка, и сейчас с разделением страны это все стало сложнее, но она замечательная актриса. Люба Толкалина, жена моя, тоже очень хорошая актриса, и я не вижу причины, почему не снимать ее. Еще из одной моей предыдущей картины перекочевала Вика Толстоганова, которую я вообще считаю одной из лучших актрис этого поколения, если не лучшую актрису, удивительно органичную, находящуюся в постоянном романе с кинокамерой, невероятном совершенно…

М. БАГДАСАРЯН — Камера ее любит, да?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Очень, просто настолько, что хочется смотреть ее всегда.

М. БАГДАСАРЯН — Говоря «этого поколения», вы кого имеете в виду?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Я имею в виду этого поколения актрис. У нас было, на мой взгляд, десятилетнее безвременье, когда…

М. БАГДАСАРЯН — … было совсем плохо?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Я-то занимался рекламой, и все было хорошо, снимал шоколадки, когда кино почти не было, это нанесло урон целым цехам в киноиндустрии, не только актерскому цеху, но и другим профессионалам, очень серьезный. Другой вопрос, что операторы, художники-постановщики за счет малых жанров могли выживать и совершенствоваться. Актерам было гораздо сложнее. А кто еще? Все, в общем больше никто и не перекочевал. Но эта картина была менее населенной, чем предыдущие.

М. БАГДАСАРЯН — Женя Миронов?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Что касается Жени Миронова, я для себя открыл удивительный новый, если хотите, уровень актерского мастерства.

М. БАГДАСАРЯН — Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду под этим новым уровнем?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Интенсивность существования в кадре, я не знаю, мне даже трудно слова найти для этого правильные, но количество раз…

М. БАГДАСАРЯН — И по форме, и по содержанию?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — И по форме, и по содержанию, то количество раз, когда у меня все обмирало внутри. Только что захлопнулась хлопушка, и началось действие, я глядел на него, у меня стоял комок в горле, и это все продолжалось несколько секунд, потом «Стоп»…

М. БАГДАСАРЯН — И дубль новый?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, и новый дубль, который никогда не был такой же, он всегда был несколько другой…

М. БАГДАСАРЯН — Но также интенсивен?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Не менее содержательный, не менее интенсивный. Может быть, я нахожусь в иллюзиях, потому что странно говорить о своем собственном кино, которое еще не вышло, и непонятно, хорошее это кино или нет, но это ощущение у меня присутствовало практически каждую минуту. Хотя были сцены менее удачные, но основные сцены, которые было страшно снимать, а снимать всегда страшно, каким-то образом для меня Женя их открыл по-своему, с невероятной совершенно для меня убедительностью. Но, наверное, это происходило оттого, что мы эти сцены всегда обсуждали, и эта картина мне очень близка была в каких-то своих проявлениях, нюансах, в каком-то смысле эта картина про меня или я мог бы быть там…

М. БАГДАСАРЯН — …тем самым кардиохирургом, с которым и приключилась эта беда?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, с которым приключилась эта история, может быть, и не беда, а эта история.

М. БАГДАСАРЯН — Ну как не беда?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Эта история.

М. БАГДАСАРЯН — Мы не говорим о содержании фильма, я намеренно все время ухожу от изложения сюжета. Мне все-таки кажется, что это беда. Человек, который обвинен и наказан….

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Понимаете, может быть, все-таки не беда, может быть, так и должно было произойти для того, чтобы…

М. БАГДАСАРЯН — Ему испытание?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, другой вопрос, что цена в конечном итоге, наверное, слишком велика. Но коль скоро он действительно был невиновен в том, что произошло, то, может быть, это и должно было просто произойти как некое страшное событие в жизни, чтобы он стал другим. Потому что если бы это не произошло, может быть, было бы хуже для всех участников процесса в конечном итоге. Я так предпочитаю думать об этом. И когда эта история даже не читалась мною как сценарий, а, скорее, уже снималась, я вдруг с удивительной ясностью понял, что вполне бы мог быть на месте этого человека и каким бы образом я распорядился тем ужасным малым пространством, которое осталось у него, для того чтобы существовать.

М. БАГДАСАРЯН — Каким образом?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Не знаю, как скоро бы я сломался, умер, утонул, сгорел и так далее. Я думаю, что и Женя Миронов не знал на самом деле, когда играл эту роль, то есть это в некотором смысле было странное, удивительное путешествие духа. «Одиссея человеческой души», — сказал Олег Погодин об этом сценарии, но я бы не говорил столь громко, но, тем не менее, что-то подобное.

М. БАГДАСАРЯН — Участие Евгения Миронова было предопределено самим фактом сценария, который он принес?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Нет, все было гораздо проще, Женя Миронов принес этот сценарий в «Централ Партнершип»…

М. БАГДАСАРЯН — Чтобы играть главную роль в этой истории?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да. У меня в этот момент уже не складывалась картина, поэтому когда генеральный директор «Централ Партнершип» Рубен Дишдишян предложил мне эту картину с Женей Мироновым в главной роли, все остальное стало достаточно вторичным. Я с Женей хотел поработать очень.

М. БАГДАСАРЯН — И без этой истории?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, вообще поработать.

М. БАГДАСАРЯН — То есть эта мысль гуляла?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Она не то чтобы гуляла, были планы какие-то.
М. БАГДАСАРЯН — Я хотела спросить еще немножечко о Евгении Миронове. Что-то под Евгения Миронова корректировалось? Что-то он сам с собою, своим таким интенсивным проживанием в кадре корректировал?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Недаром был упомянут кинофильм «Беглец»…

М. БАГДАСАРЯН — Да, с Харрисоном Фордом.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, потому что сюжет картины, он в некотором смысле схож, но очень быстро мы ушли совершенно в другую сторону, и я для себя понял, что этот сюжет один из таких достаточно хрестоматийных сюжетов, которые существуют в Голливуде, которые «гуляют» по кинопроцессу. Мы же не говорим, что один полицейский фильм очень похож на другой полицейский фильм? Сюжеты, они гуляют, и не то чтобы этот сюжет гнулся под Евгения Миронова, я считаю, что в данном случае все гнулось под…

М. БАГДАСАРЯН — … результат?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — … под друг дружку — и сюжет под Миронова, и Миронов под сюжет, и желание сделать картину вовремя. Мы решили, что 5-го числа эта картина будет закончена и сдана, этими усилиями, внутри этого бюджета, с этими людьми, и мы в процессе этого пути никого не уволим, ни с кем не рассоримся. И почему я говорил о том, что я очень устал на этом проекте, потому что мы действительно, несмотря на все условия, закончили картину снимать вовремя. Я очень надеюсь, что мы ее вовремя сдадим и сможем сделать картину, которая действительно подходит для российского рынка по своему масштабу, по своей стоимости, я имею в виду стоимости всей, и эмоциональной, и психологической, и финансовой, и технической. Поэтому не только Женя Миронов один в данном случае был мастермайном проекта, хотя идея принадлежала ему, но совместные усилия невероятные, что для меня до сих пор является удивлением, каким образом все вместе смогли так это все…

М. БАГДАСАРЯН — Соединить?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Соединить, да.

М. БАГДАСАРЯН — Есть еще одна картина, которая возникает в памяти достаточно отчетливо. Знаете, бывают такие истории, которые входят в тебя один раз и навсегда, и ты можешь сколько угодно раз смотреть, но первый раз просмотра практически наизусть дает тебе ощущение фильма. Тема побега, бега для меня идеально отражена в картине «Поезд-беглец», и это едва ли ни один из самых любимых моих фильмов.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, и моих тоже, во всяком случае, из фильмов моего отца, которого я очень уважаю как режиссера и очень люблю, это один из моих любимых. Есть три фильма: «Сибириада», «Романс о влюбленных», и «Поезд-беглец», которые я очень люблю. Но там, наверное, гораздо более философская история человека, который сбежал и все равно остался пленником, свободен он или нет. Я очень люблю эту картину. В нашей картине тема побега это, наверное, все-таки тема побега от себя какого-то, каким он был в начале, путем достаточно большой цены, которую пришлось заплатить, к себе совершенно другому. Мне кажется, что здесь мы посмотрели на тему побега совершенно с другой стороны. Почему мне очень близка эта картина, потому что действительно я бы мог оказаться в такой ситуации, не дай Бог.

М. БАГДАСАРЯН — Итак, осталось только сказать, что продюсирует этот фильм Рубен Дишдишян.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, «Централ Партнершип». Мне хотелось сказать, что с точки зрения режиссерской свободы, она мне была предоставлена достаточно большая, в том смысле, что степень доверия, которую я ощутил со стороны продюсеров, была удивительной, может быть, даже столь большой, сколько я не хотел бы и взять на себя. Мне иногда хотелось сказать: «Ребята…»

М. БАГДАСАРЯН — Ограничьте мою свободу?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Не то что «ограничьте мою свободу», но контролируйте.

М. БАГДАСАРЯН — Но если бы контролировали, не было бы этих лишних 35-40 минут?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Дело в том, что в тех условиях, в которых мы работали, они все равно были бы, мы сейчас попытаемся от них каким-то образом избавиться. Но для меня этот опыт работы с «Централ Партнершип» был удивительным. Мне раньше казалось, что больше свободы, чем я имел, уже не будет, я имею в виду на «Антикиллере 2», когда продюсеры просто пару раз появились на площадке на 10 минут, а все остальное время занимались штабной работой. Но это не значит, что я, так сказать, злоупотреблял этим, я был очень приятно удивлен.

М. БАГДАСАРЯН — Итак, у нас в гостях Егор Кончаловский. Мы ничего с вами не сказали ни про «Морфий», который должен был быть поставлен по «Запискам юного врача», ни про все другие проекты Егора Кончаловского. А это означает, что Егор Кончаловский еще появится в нашей студии, на что я очень надеюсь…

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — С большим удовольствием.

М. БАГДАСАРЯН — … и приглашаю его принять участие в нашей программе уже поближе к запуску нового фильма, потому что после 1-го марта можно уже рассказывать про новую историю?

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Да, с 1-го января.

М. БАГДАСАРЯН — Уже, пожалуйста, начиная с 1-го января. Итак, всего вам доброго, удачи на всех монтажах, озвучках, отцифровках и на всех этапах на пути к завершению фильма желаю вам удачи и всего вам доброго.

Е. КОНЧАЛОВСКИЙ — Спасибо большое.